«Корова породы джерси — это как „айфон“. Её все хотят — потому что модно и дорого, а пользоваться — одни проблемы». Так начинает знакомство со своим хозяйством Михаил Ульянов — староста и единственный оставшийся фермер-заводчик племенного скота в селе Тогашево Республики Татарстан.
По образованию ветврач, заканчивал Кировский ветеринарный институт. Практику проходил на племзаводе в Московской области, одном из старейших в России, держит скотину всю жизнь, с тех пор как женился.
«Это Милка, это Мишка, Белянка, Даша…», — знакомит нас со своими подопечными хозяин.
Два года назад, в Московской области, Михаил приобрел нетель (беременную телку) джерсейской породы — то самый «айфон», который хотят все. «Брендовая» телка принесла потомство — и коров породы джерси стало уже две, но месяц назад Михаил продал обеих в Пензенскую область, поняв, что экономически более выгодно разводить племенной скот другой породы — айрширской.
Свое решение Михаил объясняет качеством молока премиальной породы. У джерси жирное и густое молоко, из-за насыщенного желтого цвета его иногда называют «золотым». Его хорошо использовать при изготовлении сыров, а вот пить сложно — во рту остается неприятный жирный осадок. По вкусовым качествам молоко коров других пород выигрывает у джерси. Например, у айрширов оно более универсально – подходит и для переработки, и как питьевое.
«У меня джерси — я крутой!» — так считает большинство фермеров. Поэтому цена на скот такой породы слишком завышена — около 150 тысяч за телку.
Михаил оценивет стоимость сельскохозяйственного животного по стоимости мяса в случае, если придется пустить корову на убой — а это около 70 тысяч рублей с одной головы. Джерси — мелкая худая порода, мясные качество у нее невысокие, поэтому если придется пустить животное под нож, то получится и того меньше. Однако, зачастую у фермеров желание иметь «корову-айфон» заглушает экономическую целесообразность её приобретения. Телок-джерси забрали быстро, на них существует своеобразная очередь и есть постоянные покупатели.
Продажей телятины Михаил не занимается — считает, что невыгодно год с лишним растить животное, чтобы потом продать по среднерыночной цене.
К тому же корова — это единственное животное, которое фермер не смог бы забить своими руками. Хотя привык резать и птицу, и барашков, но забой коровы — это табу, даже если животное находится при смерти.
У коров айрширской породы молоко гипоаллергенное. Это связано с тем, что жировые шарики в составе молока мелкие, равны по величине шарикам в козьем молоке. И густота не настолько высокая, как у джерси, хотя тоже встречается молоко желтого цвета. Не менее раза в месяц молоко сдается в районную ветеринарную лабораторию, справкой подтверждается отсутствие инфекций.
Сам Михаил молоко не пьет, не нравится, хотя хозяйство давно занимается реализацией молока, а также творога и молодых сыров. Если корова отелилась, то ее доят три раза в день, после первого месяца — два раза в день. Своих коров Михаил доит аппаратом, но в случае необходимости может подоить и руками.
Таких чистопородных хозяйств в регионе немного. Государство дает дотации на приобретение племенного скота — в случае, если фермер предоставляет документы, подтверждающие покупку, то государство возвращает около 40 тыс. руб, при покупке товарного — вполовину меньше. Но крупным племенным хозяйствам выгодно продавать скот партией не частнику, а крупному хозяйству, так как всех животных необходимо ставить на карантин. К тому же частник — ненадежный покупатель, может договориться и не приехать, сорвать сделку.
«Если держать скот — то держать племенное животное, чтобы знать чего от него ожидать — у каждой породы свои надои, болезни, особенности…» – считает Михаил. Так, например, у айрширов финской селекции качественные показатели молока лучше, чем у канадской. Зато у канадской селекции вымя лучше приспособлено под машинную дойку, хотя генетическая особенность айрширов – это короткие соски и считается, что их вымя не приспособлено под машинную дойку.
В районе многие знают, что Михаил держит породистый скот и часто обращаются за советами или рекомендациями. Михаил способен принять роды у коровы или провести процедуру осеменения, но как ветеринар он выезжает только «к своим», хорошо знакомым фермерам. Корова — животное неразумное, лягается, бодается, способна нанести травмы, на таких процедурах нужна физическая сила, а после болезни Михаил бережет здоровье.
На входе в дом стоит сосуд Дьюара — здесь в жидком азоте хранятся будущие телочки и бычки. Это семенной материал крупного рогатого скота. Проблемы с осеменением, с которыми сталкиваются многие фермеры в последнее время Михаил объясняет ухудшением экологической ситуации. Чем больше корова дает молока — тем сложнее ее осеменить, зачастую приходится проводить процедуру по пять-шесть раз, сажать животных на специальные лекарственные схемы, прежде чем это приводит к результату. На больших животноводческих комплексах процент коров, которым получается успешно провести осеменение с первого раза, составляет 10%.
Через месяц после осеменения приглашается специалист по УЗИ, который подтверждает стельность. Также УЗИ обычно производится после отела коровы — для исключения риска послеродовых осложнений.
У Михаила в доме, построенном своими руками живут три кошки, за ним хвостом ходит веселый пес Мальчик, в сарае под руки лезет коза Лиза, кукарекает петух и квохочут в курятнике куры особой черной московской породы, на улице ходят бараны, а еще сезонно на ферме растят гусей и индеек — серьезное хозяйство, но фермер жалуется, что теперь — уже не то, что раньше. Бывало, держали табуны по 30 голов, 28 соток собственной территории фермы позволяли, а на лето весь скот уводили в поле. Но с каждым годом поголовье скота снижается – держать все сложнее, негде пасти, большие деньги уходят на корма. Фермеры заготавливают только сено — косят сами, остальное приходится покупать — жмыхи, шрот и витамины нужны и крупному рогатому скоту, и козам.
Даже с таким небольшим хозяйством Михаил каждый день встает в пять утра, ложится – «как дела позволят». Почти всех овечек пустили на мясо, зато поставили инкубатор и ждут вылупления цыплят, а значит летом будут бройлеры — на продажу и для себя. «Если скотину не обижаешь, то она ласковая. Никогда не бью животных. Всех жалею, всех подбираю» – говорит Михаил.
Коз пуховой породы фермер покупал в Волгоградской области для жены – она вяжет из козьего пуха платки, косынки и варежки на продажу. Раньше в стаде было до 50 голов, сейчас осталось 12.
В продаже есть и козье молоко, альпийских молочных коз доят вручную. Нынешняя мягкая зима не нравится фермеру — козы и овцы все грязные, шерсть сваливается. Вся шерсть будет сбрита в конце марта, потом специальными щетками ее будут чесать на пух, а из пуха — делать пряжу.
Белый пух идет на ажурную вязку — палантины, шарфы и косынки, в основе которых настоящая шелковая нить. Где-то на чердаке лежит и электрическая прялка, и чесальная машинка — сейчас нет больших объемов, поэтому все вязаные изделия делают по старинке, вручную. Михаил помогает жене чесать, вытягивать, прясть шерсть, этому умению его научила бабушка. В комнате стоят две новые прялки и одна старая, которой уже не пользуются — тяжелая, да и шумит громко.
Хотят ли дети заниматься тем же самым? – «Нет, не дай бог!» – отвечает Михаил – «ничего хорошего тут нет, все жители хотят, чтобы их дети покинули деревню и уехали в город. Но сам никогда не жалел, что не остался в Казани, а уехал в деревню — ведь здесь я состоялся как специалист и стал уважаемым человеком».
Другие жители деревни держат только коз или птицу. Владельцам крупного рогатого скота государство помогает субсидиями: на одну корову дается три тысячи рублей в год, а тем фермерам, которые занимаются реализацией молока, возвращается сумма, потраченная на исследования крови и на вакцинации. Исследования крови проводятся два раза в год. Это помогает выявить многие болезни, в частности рак крови вирусной природы — лейкоз, которым, по официальной статистике в 2016 году было заражено 84% крупного рогатого скота в Республике Татарстан. От больного животного к здоровому вирус способен передаваться с любыми выделениями — слюной, мочой.
Краснопестрый скот менее подвержен лейкозу, а вот голштины, являющиеся производственной породой (через два-три года такой скот полностью выдаивается и уходит на мясо) более подвержены этому вирусу. Если гематологические тесты показали, что животное больное – то оно отправляется на убой. Мясо отправляют на переработку и в дальнейшем изготавливают из него колбасу и сосиски.
Человеку через молоко вирус не передается, тем более после пастеризации молоко лейкозных коров считается безопасным. В настоящее время в республике запущена программа оздоровления под контролем Министерства сельского хозяйства. Для владельцев скота предусмотрено возмещение части суммы за замену больного животного на здоровое.
Большое внимание Михаил уделяет составлению рациона скота. Жалуется на горе-зоотехников, которые кормят свой скот «как при бабушке» – на питании соломой три раза в неделю, сутками держат ее в сарае, не выгоняя на улицу, воспринимая словосочетание «дойная корова» слишком буквально: вот корова, она должна приносить деньги. С каждым годом требования к удоям растут. Если раньше 15 литров молока в день считалось нормой, то теперь корову с таким удоем выбраковывают. Голштины после первого отела должны давать 30-35 литров молока. На одной соломе ни одна племенная корова такие надои не обеспечит. Специальные жмыхи, премиксы, витаминизация минимум три раза в год — в это все нужно вкладываться. К тому же удой может страдать от стресса, например, после перевозки коровы.
В разные фазы жизни корове необходимо разное количество корма разного состава – например, на раздое Михаил дает больше фуража.
Кормление скота — это наука, неправильное кормление может вызвать болезни или даже смерть животного. Осенью, пока Михаил лежал в больнице, племянник не усмотрел за коровой, которая ушла на поле, объелась и умерла. Вовремя не принятые меры и отсутствие контроля за рационом привели к печальному результату.
Зуля Катеева
